Форум
Ср Авг 18, 2021 2:10 am автор 
Випашьяна: ясновидение.
Когда сознание становится более тренированным, тогда мы начинаем замедляться и становимся менее непоследовательными. В процессе медитации или в периодах между сеансами медитации человек может начать испытывать мгновенные проблески понимания (проникновения), известные как випашьяна, или «ясновидение». Трунгпа Ринпоче сравнивает опыт випашьяны с молнией в тёмной ночи. Вы сидите на склоне холма облачной ночью, глядя по сторонам. Однако вокруг настолько темно, что вы ничего не можете видеть. Это — состояние нашего нормального существования эго, когда мы обернуты в тёмные саваны невежества. Внезапно в небе перед вами вспыхивает стрела молнии, освещая пейзаж. В этот момент так ясно и резко, как будто при ярком дневном свете, вы можете видеть холмы и долины с их деревьями и кустарниками, реками и водоёмами, лежащие перед вами. Образ молнии, освещающей затемнённый пейзаж, это опыт випашьяны. Трунгпа Ринпоче говорит:
«Понимание — это признание единства всего. В буддистской традиции понимание описывается как первый опыт отсутствия эго… Понимание в этом случае — это всеобщность, а не односторонность. Человек, который достиг понимания или работает над дисциплиной понимания, не имеет никакого направления, никакого уклона в одно или другое направление. Он просто знает все целиком и полностью»{Чогьям Трунгпа. «The Path Is the Goal». C. 21.}.
Какой тип понимания представляет випашьяна? Випашьяна — это опыт мира, который стоит вне наших ожиданий и принятия желаемого за действительное. Она ощущается как восприятие объектов «как они есть». Кроме того, этот вид випашьяны всегда связан с ситуацией. Можно говорить с кем?то и ощущать неловкость в разговоре, но не знать почему. Внезапно, подобно молнии, человек ясно видит происходящую борьбу — он пробует направить беседу в одном направлении, в то время как другой человек пробует подталкивать её в другом. Есть ощущение, будто человек увидел себя со стороны, увидел истинный и безошибочный характер ситуации. В випашьяне мир на мгновение открывается не с точки зрения эго, но — по крайней мере начальным образом — с точки зрения изначальной сущности будды.
Поразительный пример випашьяны был дан моей студенткой, ей было чуть больше двадцати лет, когда она некоторое время медитировала. Начиная с позднего подросткового возраста, она была приверженцем «рэйва», танцевальных вечеров, которые проводились в нашей области в огромных складах, посещаемых буквально тысячами молодых людей. В них принимают участие известные ансамбли, музыка там обычно очень громкая, иногда употребляются алкоголь и наркотики, и танцы длятся до рассвета. Атмосфера, как считают, обычно «густая» и весёлая, и молодые люди тянутся на эти вечеринки снова и снова. Моя студентка однажды субботним вечером пошла на «рэйв» и без какой?либо очевидной причины вдруг захотела ощутить прохладу, пространство и тишину ночи. Она покинула огромный склад, где проходила вечеринка, и пошла по соседнему полю к пригорку за ним. Обернувшись, она посмотрела на здание, пульсировавшее музыкой и сверкающее светом, набитое несколькими тысячами рэйверов. Внезапно, без предупреждения, её глаза как будто открылись впервые, и она «увидела» вечеринку — как она рассказывала — во всей её неприкрытой действительности. Она увидела огромное отчаяние людей, находящихся внутри, их одиночество и голод, увидела, что все они пришли сюда, стремясь убежать от своих страданий. Она увидела, что все они стали хищниками, вытягивающими друг у друга жилы в бесплодных поисках счастья. Это было как бесконечная игра, в которой она также участвовала. Переполненная горем и безнадёжностью ситуации, она упала на землю и заплакала. Она пришла поговорить со мной, потому что, как она сказала, этот опыт показал ей нечто не только связанное с рэйвом, но и с жизнью вообще и со многими вещами, которые люди делают из?за своей боли и нищеты. Она сказала мне, что впервые почувствовала значение первой благородной истины, истины страдания. Она восприняла этот опыт как прямой результат своей практики медитации и обязательств на своём духовном пути. Этот опыт дал ей возможность понять, опять?таки впервые, что её медитация была единственным якорем в её жизни и что духовное путешествие, которое она предприняла, помогло ей открыть глаза, возможно шокирующим и болезненным способом, на явления кажущегося нормальным повседневного мира.
Когда сознание становится более тренированным, тогда мы начинаем замедляться и становимся менее непоследовательными. В процессе медитации или в периодах между сеансами медитации человек может начать испытывать мгновенные проблески понимания (проникновения), известные как випашьяна, или «ясновидение». Трунгпа Ринпоче сравнивает опыт випашьяны с молнией в тёмной ночи. Вы сидите на склоне холма облачной ночью, глядя по сторонам. Однако вокруг настолько темно, что вы ничего не можете видеть. Это — состояние нашего нормального существования эго, когда мы обернуты в тёмные саваны невежества. Внезапно в небе перед вами вспыхивает стрела молнии, освещая пейзаж. В этот момент так ясно и резко, как будто при ярком дневном свете, вы можете видеть холмы и долины с их деревьями и кустарниками, реками и водоёмами, лежащие перед вами. Образ молнии, освещающей затемнённый пейзаж, это опыт випашьяны. Трунгпа Ринпоче говорит:
«Понимание — это признание единства всего. В буддистской традиции понимание описывается как первый опыт отсутствия эго… Понимание в этом случае — это всеобщность, а не односторонность. Человек, который достиг понимания или работает над дисциплиной понимания, не имеет никакого направления, никакого уклона в одно или другое направление. Он просто знает все целиком и полностью»{Чогьям Трунгпа. «The Path Is the Goal». C. 21.}.
Какой тип понимания представляет випашьяна? Випашьяна — это опыт мира, который стоит вне наших ожиданий и принятия желаемого за действительное. Она ощущается как восприятие объектов «как они есть». Кроме того, этот вид випашьяны всегда связан с ситуацией. Можно говорить с кем?то и ощущать неловкость в разговоре, но не знать почему. Внезапно, подобно молнии, человек ясно видит происходящую борьбу — он пробует направить беседу в одном направлении, в то время как другой человек пробует подталкивать её в другом. Есть ощущение, будто человек увидел себя со стороны, увидел истинный и безошибочный характер ситуации. В випашьяне мир на мгновение открывается не с точки зрения эго, но — по крайней мере начальным образом — с точки зрения изначальной сущности будды.
Поразительный пример випашьяны был дан моей студенткой, ей было чуть больше двадцати лет, когда она некоторое время медитировала. Начиная с позднего подросткового возраста, она была приверженцем «рэйва», танцевальных вечеров, которые проводились в нашей области в огромных складах, посещаемых буквально тысячами молодых людей. В них принимают участие известные ансамбли, музыка там обычно очень громкая, иногда употребляются алкоголь и наркотики, и танцы длятся до рассвета. Атмосфера, как считают, обычно «густая» и весёлая, и молодые люди тянутся на эти вечеринки снова и снова. Моя студентка однажды субботним вечером пошла на «рэйв» и без какой?либо очевидной причины вдруг захотела ощутить прохладу, пространство и тишину ночи. Она покинула огромный склад, где проходила вечеринка, и пошла по соседнему полю к пригорку за ним. Обернувшись, она посмотрела на здание, пульсировавшее музыкой и сверкающее светом, набитое несколькими тысячами рэйверов. Внезапно, без предупреждения, её глаза как будто открылись впервые, и она «увидела» вечеринку — как она рассказывала — во всей её неприкрытой действительности. Она увидела огромное отчаяние людей, находящихся внутри, их одиночество и голод, увидела, что все они пришли сюда, стремясь убежать от своих страданий. Она увидела, что все они стали хищниками, вытягивающими друг у друга жилы в бесплодных поисках счастья. Это было как бесконечная игра, в которой она также участвовала. Переполненная горем и безнадёжностью ситуации, она упала на землю и заплакала. Она пришла поговорить со мной, потому что, как она сказала, этот опыт показал ей нечто не только связанное с рэйвом, но и с жизнью вообще и со многими вещами, которые люди делают из?за своей боли и нищеты. Она сказала мне, что впервые почувствовала значение первой благородной истины, истины страдания. Она восприняла этот опыт как прямой результат своей практики медитации и обязательств на своём духовном пути. Этот опыт дал ей возможность понять, опять?таки впервые, что её медитация была единственным якорем в её жизни и что духовное путешествие, которое она предприняла, помогло ей открыть глаза, возможно шокирующим и болезненным способом, на явления кажущегося нормальным повседневного мира.
