Форум
Ср Авг 18, 2021 2:10 am автор 
Мессалина.
(род. ок. 25 г. — ум. в 48 г.)
Третья жена римского императора Клавдия. Знаменита своим распутством, властолюбием и жестокостью.
Мессалина… Это имя стало нарицательным. «Форма сексуального поведения женщины, испытывающей потребность в частой смене сексуального партнера», названа медиками «комплексом Мессалины». Мессалиной восхищенно-презрительно называют женщину, слишком часто предающуюся безудержной страсти (в русском языке, правда, есть и другое, не менее звучное слово)… Чем же она, прожившая немногим более двадцати лет в необозримо далекие времена, «заслужила» столь прочную и нелестную славу? Если вести речь о распутстве, то история знает и не такие примеры: по слухам, римская императрица Юлия Старшая имела 80 тысяч партнеров, французская актриса XVIII в. мадемуазель Дюбуа — 16 527 по составленному ею самой каталогу. Говорят, что у Валерии Мессалины было 8 тысяч любовников, но кто их считал? Если вспоминать о властолюбии, то взять хотя бы Агриппину Старшую, последнюю жену императора Клавдия, которая, по словам Тацита, «вершила делами Римской империи отнюдь не побуждаемая разнузданным своеволием, как Мессалина… а держала узду крепко натянутой, как если бы она находилась в мужской руке». Что же касается жестокости, то венгерская принцесса XVI–XVII вв. Эльжбет Батори, на чьей совести ни много ни мало 650 умерщвленных зверскими пытками девушек, или печально известная Дарья Салтыкова (1730–1801 гг.), по прозвищу Салтычиха, собственноручно замучившая в своем подмосковном имении 138 крепостных, куда более «достойны» внимания. Почему же именно Мессалина вошла в историю с несмываемым клеймом «Распутная. Властолюбивая. Жестокая»? Прежде чем попытаться дать ответ на этот вопрос, ознакомимся с теми немногими сведениями о ее жизни, которыми мы располагаем благодаря римским историкам, в частности Гаю Транквиллу Светонию и Корнелию Тациту, жившим на рубеже I–II вв. Это их трудами Валерия Мессалина прославлена как одна из самых развратных женщин Древнего Рима. Ни в коем случае не пытаясь защищать любвеобильную императрицу, будем все же иметь в виду, что дошедший до нас образ явно искажен политической сатирой, несомненно присутствующей в опусах древнеримских авторов.
Мессалине суждено было родиться не в самое лучшее время. С 31 г. до н. э. начинается новая страница римской истории — история империи. Конец I в. до н. э. — начало II в. — время ранней империи, или принципата (от лат. princeps — первый среди равных, первое лицо в списке сенаторов; принцепсом называли императора), расцвета рабовладельческих отношений. Римское государство превращается в огромную империю, включающую Восточное Средиземноморье, Северную Африку, большую часть Европы. Вместе с притоком со всех уголков необъятной державы богатств многих стран и народов начинается деморализация нравов и, как следствие, — разложение семьи. Время чистых идеалов и добродетелей осталось далеко позади. «Будущие поколения ничего не прибавят к нашей развращенности; пусть наши потомки найдут что-нибудь новое, порок дошел до предела — он может только уменьшаться», — писал римский поэт-сатирик Ювенал. Публичный разврат принял колоссальные размеры. Дошло до того, что быть хорошим семьянином стало просто «неприличным». Говорят: рыба гниет с головы… Еще Октавиан Август, издавший ряд строгих законов против распутства, сам отнюдь не следовал этим предписаниям. У него было множество любовниц, как девушек, так и замужних женщин, которых подыскивали ему друзья. Император Тиберий, чья похотливость могла посоревноваться с патологической жестокостью, под старость уединившись на острове Капри, предался безудержному разврату. Его преемник Калигула, безумец и извращенец, за четыре года правления умудрился навлечь на себя всеобщую ненависть, растратить огромные средства, накопленные его предшественниками, и погрязнуть в таких пороках, что его имя стало синонимом кровосмешения, убийства и тирании. Стоит ли удивляться, что среди императоров династии Юлиев-Клавдиев (от
Цезаря до Нерона) ни один не умер своей смертью. Пришло время, когда насилие и преступления стали чуть ли не нормой. Так, в доме Агриппины Старшей только одна женщина скончалась по естественным причинам, все остальные были зарезаны, отравлены, заморены голодом. Согласно Плутарху, почти в каждом семействе были совершены убийства жен, матерей, сыновей; братоубийств также было множество.
В настоящее время трудно даже представить, до какой степени была развита в римлянах страсть к зрелищам. Это было то врожденное зло, которым каждый, по словам Тацита, страдал еще в утробе матери. «Богатые и знатные, — отмечал римский историк III в. Аммиан Марцеллин, — ни о чем больше не говорят, как только о лошадях и ристаниях, о великолепных постройках и редких лакомствах, а праздная толпа, по-видимому, живет только для того, чтобы пить, играть в кости и гоняться за зрелищами и скачками. Ее храм, ее обиталище, ее народное собрание, цель всех ее желаний — арена цирка». Да, таким предстает перед нами Рим — развратным, властолюбивым, жестоким, и Мессалина лишь неразумное дитя его.
В 37 г. римский сенат при всеобщем ликовании народа вручил полномочия принцепса 25-летнему правнуку Августа Гаю Цезарю Германику по прозвищу Калигула (Сапожок), и впоследствии не раз пожалел об этом. Годы его правления — время насилия, кровавых расправ и изощренного разврата. Трудно сказать, что направляло поступки Калигулы, — психическая болезнь или неверно истолкованное понятие власти, но он повел себя так, словно задался целью установить, существует ли предел вседозволенности. Он развлекал себя тем, что устроил во дворце бордель, где «девочками» служили жены сенаторов, держал в спальных покоях специально обученных псов, с которыми вынуждал совершать половые акты самых знатных женщин Рима, имел своеобразный отряд, состоящий из мальчиков, гермафродитов, карликов — исключительно для сексуально-экзотических целей. В качестве одной из статисток в бесконечных эротических постановках Калигулы дебютировала при дворе и Валерия Мессалина.
Дочь консула Валерия Мессаллы Барбата и Домиции Лепиды в свои четырнадцать лет «была на редкость красивая девушка, стройная и проворная, с черными, как агат, глазами и копной черных кудрявых волос. Она почти все время молчала и улыбалась загадочной улыбкой…» — такой, по мнению писателя Роберта Грейвза, впервые увидел Мессалину будущий супруг. Необычайную красоту этой женщины подтверждают и единичные дошедшие до наших дней прижизненные изображения, среди которых мраморная голова в Мюнхене, где присутствует несомненное сходство с Октавией, сестрой Августа, прабабкой Мессалины по отцовской и материнской линии. Надо сказать, что по сравнению с женщинами других древних культур римлянки были достаточно образованны, но знания, даваемые им, предполагали прежде всего необходимость их применения в семье: это языки (латынь, греческий), античная литература, а также арифметика. В богатых домах у девочек были свои гувернантки, которыми чаще всего становились греческие рабыни. Для будущей матроны приглашался специальный преподаватель танцев, так как особым достоинством для римлянки была благородная походка. Поощрялись занятия музыкой, пением, а также обучение игре на струнных музыкальных инструментах. Можно предположить, что такого рода образование получила и Мессалина, хотя прямых указаний на это нет. В некоторые тонкости, что могли пригодиться молодой очаровательной девушке для успешной придворной карьеры, ее, по-видимому, посвятила мать, не отличавшаяся ни хозяйственностью, ни добродетелью.
В 39 г. по прихоти Калигулы Валерию выдали замуж за его дядю, Клавдия, который был старше невесты более чем в три раза и служил посмешищем всего двора. Дело в том, что в детстве он перенес паралич и в семье считался умственно неполноценным. Собственная мать называла его уродом среди людей, которого природа начала и не закончила, и, желая укорить кого-нибудь в тупоумии, говорила: «глупей моего Клавдия». По словам Светония, он заикался, страдал избыточным слюноотделением, сильным хроническим насморком, постоянным нервным тиком, часто объедался и был склонен к пьянству. Бедному Клавдию особенно доставалось на обедах во дворце Калигулы. «Так, если он опаздывал к назначенному часу, то он находил себе место не сразу, да и то разве обойдя всю палату. А когда, наевшись, начинал дремать — это с ним бывало частенько, — то шуты бросали в него косточками фиников или маслин, а иной раз, словно в шутку, будили хлыстом или прутьями; любили они также, пока он храпел, надевать ему на руки сандалии, чтобы он, внезапно разбуженный, тер себе ими лицо», — пишет Светоний. Но именно репутация глупца, которую он сам, как рассказывал позднее, всячески поддерживал, спасла ему жизнь при императоре-садисте. Светоний упоминает также, что «был он высок, телом плотен, лицо и седые волосы были у него красивые, шея толстая», и далее: «К женщинам страсть он питал безмерную, к мужчинам зато вовсе был равнодушен» — редкий феномен среди римских правителей. Однако самым замечательным в Клавдии был высокий уровень эрудиции. Плиний Старший, чрезвычайно просвещенный человек, причислял его к сотне выдающихся ученых той эпохи. Клавдий создал римскую историю в сорока трех книгах на латинском языке, продолжавшую труд Тита Ливия, а также историю этрусков в двадцати книгах и историю карфагенян в восьми книгах на греческом языке, а еще восемь книг автобиографических мемуаров и ученое сочинение «В защиту Цицерона». Он также написал исторический труд о романском алфавите, к которому добавил три буквы, хотя вскоре они были вновь упразднены.
Брак с Мессалиной был уже третьей попыткой Клавдия обрести покой и любовь в семье, до этого он развелся с двумя женами — ему надоели постоянные ссоры и откровенный разврат. Первоначально их семейная жизнь была ровной и безоблачной. На свет появилась прелестная девочка, названная Октавией. Когда же Мессалина была на исходе второй беременности, произошло событие, круто изменившее жизнь супругов. 24 января 41 г. Гай Калигула убедился, что терпение римской знати не бесконечно: он был убит заговорщиками, и императором провозгласили Клавдия, что оказалось полной неожиданностью прежде всего для него самого. А на двадцатый день правления нового принцепса горячо любимая молодая жена родила ему наследника — Британика (в определении времени и очередности рождения детей существуют разногласия). На этом, можно сказать, тихое семейное счастье и закончилось.
Став «у руля», Клавдий с головой погрузился в дела государства, изрядно «потрепанного» предыдущим правителем. Поначалу Валерия рьяно взялась помогать ему. Так, ее обязанностью было следить за назначением военачальников, судей и губернаторов провинций, а также за списками по предоставлению римского гражданства. Но вершить историю было не в характере Мессалины. Куда более интересовал ее вопрос, чем, став императрицей, она может порадовать лично себя. И очень скоро она нашла немалые выгоды в своем нынешнем положении. Получив «боевое крещение» на пирах Калигулы, по сути, в подростковом возрасте, Мессалина, созревшая телом, с рано разбуженной чувственностью, но умом ребенка, вполне могла воспринимать все происходящее в покоях безумного императора как должное. То, что двенадцатилетний возраст для римских девушек считался уже пригодным для вступления в брак, совсем не подразумевает соответствующего умственного развития. И нет ничего удивительного в том, что обретение статуса «первой леди государства» Мессалина расценила как аналог вседозволенности. Молодость, красота, жаждущее наслаждений тело плюс разум шестнадцатилетней девчонки минус крепкие моральные устои, и все это помноженное, нет, возведенное в степень безграничной власти — кто устоял бы в подобной ситуации! Было и еще одно обстоятельство, сыгравшее в свое время дурную шутку и с Калигулой, и со многими другими власть имущими и до и после Мессалины, — это извечное, неистребимое раболепие придворного окружения. Случались, конечно, и исключения: те, кто предпочел смерть потаканию прихотям взбалмошной императрицы — ну, они и умирали, но об этом чуть позже.
(род. ок. 25 г. — ум. в 48 г.)
Третья жена римского императора Клавдия. Знаменита своим распутством, властолюбием и жестокостью.
Мессалина… Это имя стало нарицательным. «Форма сексуального поведения женщины, испытывающей потребность в частой смене сексуального партнера», названа медиками «комплексом Мессалины». Мессалиной восхищенно-презрительно называют женщину, слишком часто предающуюся безудержной страсти (в русском языке, правда, есть и другое, не менее звучное слово)… Чем же она, прожившая немногим более двадцати лет в необозримо далекие времена, «заслужила» столь прочную и нелестную славу? Если вести речь о распутстве, то история знает и не такие примеры: по слухам, римская императрица Юлия Старшая имела 80 тысяч партнеров, французская актриса XVIII в. мадемуазель Дюбуа — 16 527 по составленному ею самой каталогу. Говорят, что у Валерии Мессалины было 8 тысяч любовников, но кто их считал? Если вспоминать о властолюбии, то взять хотя бы Агриппину Старшую, последнюю жену императора Клавдия, которая, по словам Тацита, «вершила делами Римской империи отнюдь не побуждаемая разнузданным своеволием, как Мессалина… а держала узду крепко натянутой, как если бы она находилась в мужской руке». Что же касается жестокости, то венгерская принцесса XVI–XVII вв. Эльжбет Батори, на чьей совести ни много ни мало 650 умерщвленных зверскими пытками девушек, или печально известная Дарья Салтыкова (1730–1801 гг.), по прозвищу Салтычиха, собственноручно замучившая в своем подмосковном имении 138 крепостных, куда более «достойны» внимания. Почему же именно Мессалина вошла в историю с несмываемым клеймом «Распутная. Властолюбивая. Жестокая»? Прежде чем попытаться дать ответ на этот вопрос, ознакомимся с теми немногими сведениями о ее жизни, которыми мы располагаем благодаря римским историкам, в частности Гаю Транквиллу Светонию и Корнелию Тациту, жившим на рубеже I–II вв. Это их трудами Валерия Мессалина прославлена как одна из самых развратных женщин Древнего Рима. Ни в коем случае не пытаясь защищать любвеобильную императрицу, будем все же иметь в виду, что дошедший до нас образ явно искажен политической сатирой, несомненно присутствующей в опусах древнеримских авторов.
Мессалине суждено было родиться не в самое лучшее время. С 31 г. до н. э. начинается новая страница римской истории — история империи. Конец I в. до н. э. — начало II в. — время ранней империи, или принципата (от лат. princeps — первый среди равных, первое лицо в списке сенаторов; принцепсом называли императора), расцвета рабовладельческих отношений. Римское государство превращается в огромную империю, включающую Восточное Средиземноморье, Северную Африку, большую часть Европы. Вместе с притоком со всех уголков необъятной державы богатств многих стран и народов начинается деморализация нравов и, как следствие, — разложение семьи. Время чистых идеалов и добродетелей осталось далеко позади. «Будущие поколения ничего не прибавят к нашей развращенности; пусть наши потомки найдут что-нибудь новое, порок дошел до предела — он может только уменьшаться», — писал римский поэт-сатирик Ювенал. Публичный разврат принял колоссальные размеры. Дошло до того, что быть хорошим семьянином стало просто «неприличным». Говорят: рыба гниет с головы… Еще Октавиан Август, издавший ряд строгих законов против распутства, сам отнюдь не следовал этим предписаниям. У него было множество любовниц, как девушек, так и замужних женщин, которых подыскивали ему друзья. Император Тиберий, чья похотливость могла посоревноваться с патологической жестокостью, под старость уединившись на острове Капри, предался безудержному разврату. Его преемник Калигула, безумец и извращенец, за четыре года правления умудрился навлечь на себя всеобщую ненависть, растратить огромные средства, накопленные его предшественниками, и погрязнуть в таких пороках, что его имя стало синонимом кровосмешения, убийства и тирании. Стоит ли удивляться, что среди императоров династии Юлиев-Клавдиев (от
Цезаря до Нерона) ни один не умер своей смертью. Пришло время, когда насилие и преступления стали чуть ли не нормой. Так, в доме Агриппины Старшей только одна женщина скончалась по естественным причинам, все остальные были зарезаны, отравлены, заморены голодом. Согласно Плутарху, почти в каждом семействе были совершены убийства жен, матерей, сыновей; братоубийств также было множество.
В настоящее время трудно даже представить, до какой степени была развита в римлянах страсть к зрелищам. Это было то врожденное зло, которым каждый, по словам Тацита, страдал еще в утробе матери. «Богатые и знатные, — отмечал римский историк III в. Аммиан Марцеллин, — ни о чем больше не говорят, как только о лошадях и ристаниях, о великолепных постройках и редких лакомствах, а праздная толпа, по-видимому, живет только для того, чтобы пить, играть в кости и гоняться за зрелищами и скачками. Ее храм, ее обиталище, ее народное собрание, цель всех ее желаний — арена цирка». Да, таким предстает перед нами Рим — развратным, властолюбивым, жестоким, и Мессалина лишь неразумное дитя его.
В 37 г. римский сенат при всеобщем ликовании народа вручил полномочия принцепса 25-летнему правнуку Августа Гаю Цезарю Германику по прозвищу Калигула (Сапожок), и впоследствии не раз пожалел об этом. Годы его правления — время насилия, кровавых расправ и изощренного разврата. Трудно сказать, что направляло поступки Калигулы, — психическая болезнь или неверно истолкованное понятие власти, но он повел себя так, словно задался целью установить, существует ли предел вседозволенности. Он развлекал себя тем, что устроил во дворце бордель, где «девочками» служили жены сенаторов, держал в спальных покоях специально обученных псов, с которыми вынуждал совершать половые акты самых знатных женщин Рима, имел своеобразный отряд, состоящий из мальчиков, гермафродитов, карликов — исключительно для сексуально-экзотических целей. В качестве одной из статисток в бесконечных эротических постановках Калигулы дебютировала при дворе и Валерия Мессалина.
Дочь консула Валерия Мессаллы Барбата и Домиции Лепиды в свои четырнадцать лет «была на редкость красивая девушка, стройная и проворная, с черными, как агат, глазами и копной черных кудрявых волос. Она почти все время молчала и улыбалась загадочной улыбкой…» — такой, по мнению писателя Роберта Грейвза, впервые увидел Мессалину будущий супруг. Необычайную красоту этой женщины подтверждают и единичные дошедшие до наших дней прижизненные изображения, среди которых мраморная голова в Мюнхене, где присутствует несомненное сходство с Октавией, сестрой Августа, прабабкой Мессалины по отцовской и материнской линии. Надо сказать, что по сравнению с женщинами других древних культур римлянки были достаточно образованны, но знания, даваемые им, предполагали прежде всего необходимость их применения в семье: это языки (латынь, греческий), античная литература, а также арифметика. В богатых домах у девочек были свои гувернантки, которыми чаще всего становились греческие рабыни. Для будущей матроны приглашался специальный преподаватель танцев, так как особым достоинством для римлянки была благородная походка. Поощрялись занятия музыкой, пением, а также обучение игре на струнных музыкальных инструментах. Можно предположить, что такого рода образование получила и Мессалина, хотя прямых указаний на это нет. В некоторые тонкости, что могли пригодиться молодой очаровательной девушке для успешной придворной карьеры, ее, по-видимому, посвятила мать, не отличавшаяся ни хозяйственностью, ни добродетелью.
В 39 г. по прихоти Калигулы Валерию выдали замуж за его дядю, Клавдия, который был старше невесты более чем в три раза и служил посмешищем всего двора. Дело в том, что в детстве он перенес паралич и в семье считался умственно неполноценным. Собственная мать называла его уродом среди людей, которого природа начала и не закончила, и, желая укорить кого-нибудь в тупоумии, говорила: «глупей моего Клавдия». По словам Светония, он заикался, страдал избыточным слюноотделением, сильным хроническим насморком, постоянным нервным тиком, часто объедался и был склонен к пьянству. Бедному Клавдию особенно доставалось на обедах во дворце Калигулы. «Так, если он опаздывал к назначенному часу, то он находил себе место не сразу, да и то разве обойдя всю палату. А когда, наевшись, начинал дремать — это с ним бывало частенько, — то шуты бросали в него косточками фиников или маслин, а иной раз, словно в шутку, будили хлыстом или прутьями; любили они также, пока он храпел, надевать ему на руки сандалии, чтобы он, внезапно разбуженный, тер себе ими лицо», — пишет Светоний. Но именно репутация глупца, которую он сам, как рассказывал позднее, всячески поддерживал, спасла ему жизнь при императоре-садисте. Светоний упоминает также, что «был он высок, телом плотен, лицо и седые волосы были у него красивые, шея толстая», и далее: «К женщинам страсть он питал безмерную, к мужчинам зато вовсе был равнодушен» — редкий феномен среди римских правителей. Однако самым замечательным в Клавдии был высокий уровень эрудиции. Плиний Старший, чрезвычайно просвещенный человек, причислял его к сотне выдающихся ученых той эпохи. Клавдий создал римскую историю в сорока трех книгах на латинском языке, продолжавшую труд Тита Ливия, а также историю этрусков в двадцати книгах и историю карфагенян в восьми книгах на греческом языке, а еще восемь книг автобиографических мемуаров и ученое сочинение «В защиту Цицерона». Он также написал исторический труд о романском алфавите, к которому добавил три буквы, хотя вскоре они были вновь упразднены.
Брак с Мессалиной был уже третьей попыткой Клавдия обрести покой и любовь в семье, до этого он развелся с двумя женами — ему надоели постоянные ссоры и откровенный разврат. Первоначально их семейная жизнь была ровной и безоблачной. На свет появилась прелестная девочка, названная Октавией. Когда же Мессалина была на исходе второй беременности, произошло событие, круто изменившее жизнь супругов. 24 января 41 г. Гай Калигула убедился, что терпение римской знати не бесконечно: он был убит заговорщиками, и императором провозгласили Клавдия, что оказалось полной неожиданностью прежде всего для него самого. А на двадцатый день правления нового принцепса горячо любимая молодая жена родила ему наследника — Британика (в определении времени и очередности рождения детей существуют разногласия). На этом, можно сказать, тихое семейное счастье и закончилось.
Став «у руля», Клавдий с головой погрузился в дела государства, изрядно «потрепанного» предыдущим правителем. Поначалу Валерия рьяно взялась помогать ему. Так, ее обязанностью было следить за назначением военачальников, судей и губернаторов провинций, а также за списками по предоставлению римского гражданства. Но вершить историю было не в характере Мессалины. Куда более интересовал ее вопрос, чем, став императрицей, она может порадовать лично себя. И очень скоро она нашла немалые выгоды в своем нынешнем положении. Получив «боевое крещение» на пирах Калигулы, по сути, в подростковом возрасте, Мессалина, созревшая телом, с рано разбуженной чувственностью, но умом ребенка, вполне могла воспринимать все происходящее в покоях безумного императора как должное. То, что двенадцатилетний возраст для римских девушек считался уже пригодным для вступления в брак, совсем не подразумевает соответствующего умственного развития. И нет ничего удивительного в том, что обретение статуса «первой леди государства» Мессалина расценила как аналог вседозволенности. Молодость, красота, жаждущее наслаждений тело плюс разум шестнадцатилетней девчонки минус крепкие моральные устои, и все это помноженное, нет, возведенное в степень безграничной власти — кто устоял бы в подобной ситуации! Было и еще одно обстоятельство, сыгравшее в свое время дурную шутку и с Калигулой, и со многими другими власть имущими и до и после Мессалины, — это извечное, неистребимое раболепие придворного окружения. Случались, конечно, и исключения: те, кто предпочел смерть потаканию прихотям взбалмошной императрицы — ну, они и умирали, но об этом чуть позже.
